Не знаю, что толкает меня написать этот пост. Проснулся и понял, что надо написать про Чехов. Про место, в котором прошло моё детство.

Наверное, каждый, кто садится за стол с целью написать о своем родном крае, так или иначе лелеет мысль представить читателю дом, как блаженный уголок счастья, оплот спокойствия и безмятежной радости. В родном селе, городе или поселке каждый видит ту самую малую Родину, и писать про нее что-то плохое вроде как неправильно. Все равно, что выносить ссор избы. И потому, я уверен, в большинстве случаев, ни о каком объективном изображении и речи быть не может. Кому, мол, она нужна эта объективность? Почему бы и не воспеть хвалебные песни месту, где ты вырос, впервые влюбился, завел друзей и вообще попробовал жизнь на вкус. Ведь это и означает любить родное гнездо. Да только по-моему, такая любовь неискренняя. Любить – это не только прославлять при каждом удобном случае место, откуда ты родом. Не только быть себя кулаком в грудь с криками: «Да вот у нас!». Любить – еще и не бояться рассказать о реальных проблемах, найти в себе храбрость указать и на оборотную сторону медали.

Я люблю Чехов именно такой любовью. Правдивой и бескомпромиссной.

Недавно Чехов разменял седьмой десяток. И история его более всего напоминает мне судьбу человека. Человека мудрого, много на своем веку повидавшего и дожившего до седин.

В молодости город (тогда еще город) был славным, добрым и веселым местом. Его основали вскоре после войны, и рос он уверенно и живо. Совсем как человек, Чехов свои лучшие времена переживал как раз в молодости (не то чтобы я ругаю старость, просто этот стереотип имеет надо мной большую власть). Так вот в молодости дымили трубы бумажного завода (одного из самых крупных на острове), рыбацкий флот все рос, а природа своей красотой манила гостей со всего Союза.

Гордость чеховских красот – озеро «Верхнее» - славило город далеко за пределами острова. Расположенное на высоте 400 метров в сопках, оно как бы состязалось с человеком, испытывая в нем тягу к прекрасному. Говорят, вода в нем в те времена была прозрачней стеклышка, и, присмотревшись, можно было различить в камнях карася или еще какую рыбу. Но такая красота не дается даром – сначала докажи, что достоин. Пройдешь кривой тропой по сопкам, одолеешь изнурительный подъем – тогда «Верхнее» и откроется, тогда и отблагодарит. От того-то и был так сладостен тот момент, когда из-за макушек сосен и тополей показывалась голубая кромка почти идеально круглого озера. Дошел! Сдюжил! Заслужил! Потому и купаться в нем было – наслаждение непередаваемое. Ни от праздного безделья плескались мы, нет. То была награда и при том заслуженная! И если море манило меня непокорностью и непостоянством, то в озере я всегда видел воплощение гармонии природы. Воплощение спокойства и тишины. В каждом человеке, если поискать, можно найти что-то хорошее. А в каждом городе – свое озеро.

В отношении природных красот Чехову повезло невероятно. Подумайте сами, ну много ли можно найти городов, где есть и море, и озеро, и речка (да при том еще и не одна)? Раньше город жил весело, нарядно, красочно. Бабушка рассказывала и о парадах, и о народных гуляниях. Сам я успел застать только день рыбака. Весь Чехов ел уху и веселился, а я раз пять лазал на столб за подарками… Вот уже 7 лет праздник не проводится. Хотя здесь я могу и ошибаться.

Все изменилось после развала Союза. Человек стареет медленно, постепенно, успевая приготовиться к новому укладу, и от части смирившись с тем, что его ждет. Чехов постарел мгновенно. И приготовиться город не успел, да и не смог бы. То был не кризис среднего возраста, а настоящий инсульт. Встал завод. Тысяча человек лишилась работы. От такого удара оклемаешься не скоро. Ржавчиной и кислицей, как коростой, покрылась эта огромная рана, да так и не зажила, лишь пустила отраву по артериям.

Это даже шрамом не назовешь, потому что не может шрам быть больше города по размерам. Один за другим стали закрываться и другие предприятия. Не стало рыбколхоза, поредел флот. Только винзавод простоял дольше прочих, да и тот за долги закрыли. Я родился как раз в это время. Я не помню Чехова без огромной мусорной свалки, с трудом верю, что были времена, когда горели все фонари вдоль главной улицы. И то, что сам район когда-то назывался чеховским, кажется вздором.

Сегодня Чехов – село. Большая часть населения – старики и дети. Половина зданий разрушена, грязь – норма и обыденность. В воздухе как будто веет безнадежностью. Словно над нами какой-то купол отчуждения. Я не сгущаю краски, только приезжайте – сами все увидите. Когда один мой знакомый по приглашению приехал в Чехов, первое что он сказал, увидев село: «У вас что здесь, война была?»

Мне больно возвращаться домой. Всякий раз кажется – нет, это не Чехов. Тот был совсем другой. Я не злюсь на село, не пытаюсь его очернить. Я люблю Чехов. Здесь прошло мое детство, здесь я ухаживал за огородом, строил теплицу с дедом, катался с друзьями на капоте по оврагу зимой. Да много чего было по настоящему хорошего, чем дорожишь. И, в конце концов, у нас все еще остается невероятная по красоте природа. Этого у Чехова не отнять.

Увы, но Чехов стар. Да, он непригляден и суров. Да, сегодня он заставляет меня грустить. Но память больше прочего дорожит именно теплыми моментами, и пока я буду помнить все хорошее, что было в детстве – буду помнить и родное село.

И если все-таки надумаете приехать – приезжайте летом, не приезжайте зимой или осенью. А летом можно будет пойти на пляж, наловить устриц в море или пойти нарвать диких ранеток в лесу. Мы с друзьями иногда еще так делаем.