20 мая 2013 14:57
Верю в людей - история из жизни


Я верю людям. Иногда зря. Это у меня, должно быть от деда. Дед мой, по отцовской линии, был чистокровным немцем. Из тех, что поселились в Приволжье еще при Екатерине II. Рациональная моя половина - это от него и от бабушки - Ирмы Карловны. Думаю, я даже больше немец, чем отец. Хотя, кто его знает.


Мне как-то довелось побывать в Александровск-Сахалинском с лекциями. Мы гуляли по городу. Товарищи ушли вперед, а я остановился. Они потеряли меня на 20 минут, и не стали допытывать, почему я отстал. Я отстал, потому что увидел дома. Деревянные, в два этажа и два подъезда. Дед строил эти дома. Это его руки и его отпечаток в истории острова.


На Сахалине немцы искали новый дом. Они переправились через Татарский пролив и остановились в Александровск-Сахалинском. Дед работал на судостроительной верфи. Возводить и строить. Там же познакомился с бабушкой - тоже немкой. Эрнст Генрихович и Ирма Карловна. До войны бабушка жила в богатом особняке с собственной прислугой. Я так и не успел узнать, была ли она благородных кровей. Она и не помнила. Войне, впрочем, было все равно. Как и товарищу Сталину. В холодных товарняках, продуваемые сквозь щели вагонов, на необъятных просторах Сибири немцы умирали одинаково. И благородные и простые.


Из Александровск-Сахалинского дед с бабушкой отплыли в Ванино - на юг вдоль западного побережья Сахалина. Моему отцу тогда было меньше года, и он единственный, кто спокойно перенес шторм. Всех остальных мучала морская болезнь. Мне лишь раз в жизни довелось стоять на палубе в качку и, клянусь, морской болезни я не испытывал. Хочется верить, это мне досталось от отца. Должно же мне хоть что-то от него достаться.


Так вот там, в Александровск-Сахалинском я увидел точно такие же дома. Теже, что потом в Чехове дед и остальные переселенцы построили для себя.


Но они оставались немцами и после того, как Война закончилась. Жили на этой земле, но среди русских, а не наравне с ними. Дети, конечно, обрусели. Отец по-немецки и двух слов связать не может. Врядли кто сегодня в Краснодаре чувствует в нем немецкую кровь. Разве что фамилия выдает. Фамилии-то стоит доверять.


Однажды дед рассказал мне историю. Это случилось спустя пару лет, как они обосновались в Чехове. Дед обжился, они строили дом, дом для себя. Как-то летом, в километре от дома, который потом станет частью моего детсва, они отдыхали с товарищем. Не помню, как по-настоящему его зовут, дед всегда звал его дядь Митей. И я так же. Митя, значит. Так вот они отдыхали. Естественно, выпивали. Дед мой, от природы крепкий, выпить мог много. Митю же понесло. Когда стало понятно, что Митя самостоятельно до дома не доберется, дед закинул его на плечо (плечи у меня - в него) и понес домой. Им было под 35. Я подсчитал позже. Он нес его домой, дурного и слабого. И всю дорогу Митя, пьяным мешком повиснув на его плечах, материл деда и называл его фашистом. Что у трезвого на уме. Мы убивали таких как ты, говорил он. Как вас фашисткую погань земля держит, говорил он.


Я хорошо запомнил эту историю. Среди знакомых моих родных и в детстве встречалась падаль, которая называла нас с братом фашистами. Естественно, от скудоумия. Я не запомнил лиц этих тварей, здесь им повезло, но шок и боль ожога от этой безразмерной бестактности, от этого убожества я помню лучше, чем ссадины и кровь после первой драки. Не прощайте бестактность и скудоумие. Дед мой, впрочем, Митю простил. Да и я простил бы. Наверное, я ведь в деда во многом. Главное же, верить в людей.