Создать идеальное общество очень просто. Надо лишь убедить стадо в том, что быть стадом – это превосходно, и большего не надобно. Но человеческая индивидуальность – поганая зараза, которая этому настойчиво противостоит. Хотя, на самом же деле стремясь к индивидуальности, ты просто становишься частью другой «индивидуальной» толпы. Это давно известная истина. Как же убедить всех до последнего стать частью единственной толпы? Ответ кроется в постановке задачи и он очень прост. Надо убедить их, что они абсолютно и полностью идеальны, чтобы не к чему было стремиться в пользу индивидуальности. Они не курят, не пьют, не ругаются, не нарушают, красиво одеваются, соответственно зарабатывают, правильно воспитывают, лучше всех работают, читают книги, обладают знаниями, моралью, всеми признаками приличия и прочее, прочее, характеризующее человека идеального. И всё в одном – супер шампунь, исцеляющий всякого неверно живущего дурака. Тогда индивидуум себя отличить от других сможет только разными побрякушками-игрушками, которые абсолютно не имеют цены, когда всё стадо мыслит одинаково.

И любой инакомыслящий организм сразу же гаситься сотнями грубых высказываний - истребляется, как вредная бактерия. Не важно почему он поступил иначе, теперь причин не существует, есть только следствия, и если эти следствия не удовлетворяют общество, то общество криками возмущения расщепляет неприятеля до атомов. Причём с дикой ненавистью они относятся к любому иному, и лишь по одному неугодному признаку определяют всю сущность человека. А они все идеальны. Как идеальна травинка, в глубине леса, где ни одно из губящих человеческих проявлений не бывало доселе. Ни ветер, ни дождь, ни солнце эту травинку ни сломать, ни намочить, ни сжечь не могут, и во всей своей форме она идеальна, во всём своём содержании. Но лишь до тех пор, пока на неё внезапно не насрёт медведь. Но я забегаю вперёд.

Вернёмся к обществу. Этому обществу совсем не надо думать, например, о политике. Рассуждать они могут, но лишь для личного развлечения, скорее болтать. А анализировать реальные факты происходящего свыше им просто не позволяют, ограничивая их и без того идеальные умы. Кто-то и пытается. Но опять же: давить его, давить, бяку проклятую! В этом обществе вы бранью ругаться просто не способны – словно пытаетесь признаться девушке в любви, решаетесь почти, шевелите губами, но слова никак не получаются. Потом, правда, вы испиваете пару литров смелости, и признаётесь. Но в обществе неприличные слова не слетят даже со смоченных алкоголем уст. Более того, возможно столько дерзко усомниться в идеальности общества, что создатели буквально удалят из системы для перевоспитания. А сомнения в идеальности создателей смерти подобны.

Но ведь идеального в мире ничего существовать не может. И не существует. И общества этого не существует. То есть фактически идеальны они лишь в фальшивом ограниченном пространстве, где им позволяют быть таковыми, а вне этого пространства они всё те же гадкие люди, которые и курят, и пьют, и ругаются, и не работают, и не воспитывают и прочее, прочее, характеризующее любого обычного человека. А самая мерзость в том и заключается, что это некое пространство – сплошное лицемерие, где всю ночь надиравшееся до животного состояния чмо, с утра сдирает пальцы в кровь, доказывая неугодному, что тот безвольный алкаш; где безмозглая тварь, познавшая в себе члены всего района, ругает изменившую бабу за блядство; где наглый мажор, нарушивший с десяток ПДД за пять минут, называет глупой девушку, не показавшую поворотник; где все страдания людей от собственных недостатков выливаются ушатами злобы и ненависти на любого, кто проявит долю слабости перед ними.

И получается, чтобы быть идеальным необходимо быть полностью неизвестным для другого, дабы тот не раскрыл фальши и лжи.То есть идеальными мы можем быть только в глазах постороннего человека, признаться себе в идеальности мы не сможем никогда, потому как знаем себя до самых низменных глубин.

Но текст на самом деле не об идеальности, как явлении, а о месте, которое позволяет представлять себя таковыми. В совокупности со знаниями о реальной человеческой породе, это место лишь более и более обличает людские пороки. Потому оно отвратительно, как общественный туалет на каком-нибудь рынке, где лишь войти внутрь подобно нырку в канализационные воды, где бывают тысячи людей, и все они приходят туда только для одной цели. Или для двух. Или трёх.